Ночь на 4 декабря в Южной Корее выдалась бурной и богатой на политические события. За шесть часов страна пережила то, что, казалось, уже давно ушло в историю — объявление военного положения президентом, попытка захвата спецназом армии парламента и провал всей этой затеи. В последний раз что-подобное в стране происходило более 40 лет назад — в эпоху авторитарного правления генералов. Политологи теперь пытаются разобраться, что же подтолкнуло лидера страны Юн Сок Ёля пойти на такой крайне рискованный шаг, почему все в итоге провалилось, и что же будет дальше.
Казалось бы, все было явно против…
Для начала стоит понимать, как все это выглядело с точки зрения южнокорейцев. Страна, как известно, добилась впечатляющих успехов в экономике, но значительная часть периода взлета пришлась на период правления генералов, которые руководили государством в весьма авторитарном стиле, объясняя это необходимостью вырваться из нищеты. Это, в частности, можно сказать про периоды правления Пак Чжон Хи (1961-1979 гг.) и Чон Дун Хвана (1980-1988 гг.). Оба пришли к власти незаконно, захватив власть путем военных переворотов и при содействии спецназа и танков.
Однако со временем лозунг «сначала хлеб, потому свобода и демократия» утратил привлекательность для корейцев, которые уже стали жить лучше. Люди захотели свободы. В результате поднялось мощное демократическое движение, студенты проводили больше времени на демонстрациях, чем в университетах, устраивая драки с полицией, учащихся поддержали профсоюзы, обычный средний класс…
В конце концов под угрозой всенародного восстания Чон Ду Хван вынужден был согласиться на свободные выборы, а потом над ним и другим «политиком из генералов» — Ро Дэ У — устроили суд, в том числе за незаконный захват власти. С тех пор в стране демократия, где итоги выборов зачастую предсказать никто не может, а две главные политические партии борются за власть, сменяя друг друга у руля страны.
В любом случае у корейцев, многие из которых лично дрались в молодые годы с полицией, уже на уровне «базовой прошивки» отложилось, что армия не должна вмешиваться в политику, что разговоры о военном положении, попытках использования солдат, танков в политическом споре — это табу для общественного деятеля и не может оправдываться ничем. Да и сама армия уже не та, что была в 1970-х или начале 1980-х — солдаты и офицеры прекрасно понимают, что рано или поздно за выполнение незаконных приказов политиков их постигнет наказание.
Второй важный момент — чисто, если можно так сказать, техническо-правовой. Президент по закону имеет право объявлять военное положение, но для этого должны быть соответствующие основания, и если парламент большинством голосов примет резолюцию, где сочтет введение военного положения необоснованным, то лидер страны, согласно конституции, обязан отменить военное положение.
Третье: не стоит забывать и про судьбу экс-президента Республики Корея Пак Кын Хе, которую народ «не понял» за ее политические действия и поднялся на демонстрации по образцу начала 1980-х гг. Правда, полиция уже не пыталась устраивать драки, а спокойно стояла, ожидая, когда вопрос будет решен строго в рамках закона. Позже стало известно, что рассматривался вопрос введения в РК военного положения, когда угроза импичмента для Пак стала очевидной, но она не пошла на это — во многом из-за боязни, что начнется уже восстание, а хотя бы одна жертва, пусть и случайная, будет означать для нее длительный тюремный срок. В итоге, как мы помним, Пак Кын Хе в 2017 г. была досрочно снята с поста в рамках процедуры импичмента, а потом и осуждена более чем на 20 лет. Правда ее через пять лет выпустили по амнистии, но это другой разговор. По иронии судьбы, главным обвинителем на процессе против Пак был как раз Юн Сок Ёль, который в то время занимал пост генерального прокурора.
После всех этих объяснений возникает логичный вопрос: если у корейцев своего рода аллергия на вмешивающихся в политику военных, если очень жива память про тех, кто погиб в борьбе за демократию, если они доказали, что могут легко наказать президента через импичмент, то почему Юн Сок Ёль решился на введение военного положения?
Еще больше недоумения вызвали обстоятельства и обоснования необходимости такого шага со стороны президента: он во всем обвинил как раз парламент, который неоднократно пытался объявить импичмент разным политикам, министрам, стремился начать расследование вокруг жены президента и прочее. Если ты обвиняешь во всех бедах парламент, но знаешь, что он же и может отменить твое военное положение, то зачем это делать?
Не выдержал борьбы? Привык всегда командовать? Почему Юн все же решился?
Как говорится, чужая душа — потемки, что именно толкнуло Юна на такой шаг может остаться загадкой, но определенные предположения можно выстроить.
Во-первых, как видится, сыграло свою роль действительно строптивое поведение парламента, где доминируют политические противники Юна — оппозиционная Демократическая партия «Тобуро». Парламент обвинял президента в использовании своих друзей из прокуратуры для преследования политических противников, причем независимое расследование в отношении подозрений по поводу своей жены Юн уже три раза блокировал, накладывая президентское вето на законопроекты парламента.
Юн пришел на пост президента в 2022 г., когда был «старый» парламент, с которым он вел изнурительные внутриполитические войны, и надеялся, что на выборах в апреле 2024 г. правящая партия сможет отыграть часть позиций, и ему станет легче руководить страной. Но выборы 2024 г. в парламент снова и даже более убедительно, чем ранее, выиграла оппозиция. А это означало, что президенту до конца срока правления придется очень нелегко. Это действительно было так. Если посмотреть на суть взаимоотношений парламента и правительства/ президента, то депутаты обычно блокируют обычно все или очень многие проекты правящего лагеря, а президент накладывает вето на предложения народных избранников. Из последних таких событий — парламент стал «резать» проект госбюджета страны, что не понравилось правительству.