Двадцать лет назад, первого мая 2003 года, президент США Джордж Буш приземлился на палубе авианосца «Авраам Линкольн», находившегося в Персидском заливе, и провозгласил, что «миссия выполнена». Буш объявил об освобождении Ирака и окончании активной фазы боевых действий, по сути, о военной победе.
Формально так и обстояло дело. Багдад находился под контролем американских сил, иракский президент Саддам Хусейн сбежал и был пойман полгода спустя. Фактически вторжение Соединенных Штатов и их коалиции разрушило иракскую государственность, что повлекло за собой кровопролитную гражданскую войну, распад страны, кардинальное изменение баланса сил в регионе (кстати, не в пользу американцев), а также стало первопричиной череды потрясений, которые охватили Ближний Восток в нулевые и десятые годы.
Об иракской войне сказано очень много, повторяться не будем. Заметим только, что ее защитники, обосновывающие целесообразность тогдашних действий под, как теперь хорошо известно, ложным предлогом, сейчас есть разве что в рядах самых упертых неоконсерваторов. Даже их единомышленники, но менее радикального толка, признают, что интервенция оказалась неуспешной и ненужной. Тем не менее большинство инициаторов кампании — сам экс-президент Буш, его ближайшее окружение Дик Чейни, Пол Вулфовиц, Ричард Пёрл — пребывают на почетной пенсии, а Дональд Рамсфелд с почестями покинул этот мир два года назад.
Оглядываясь на события того времени, важно оценить, какую роль вторжение сыграло в современной истории. Ирак стал пиком усилий США по утверждению полноценной и никем не оспариваемой гегемонии. Чем бы ни мотивировалось решение вступить в войну (а мотивы были разные — от предельно меркантильных до личных и догматически-идеалистических), политического смысла не скрывали. События 11 сентября 2001 года, когда Америку атаковал странный и вроде бы совсем ей не соответствующий по калибру враг, вызвали шок. Надо было показать, что Вашингтон по-прежнему способен сделать всё, что считает нужным. Даже если это не встречает поддержки у большей части мира и ключевых союзников. Так и случилось. И явление Буша на авианосце призвано было зафиксировать статус-кво.
Ирак стал пиком усилий США по утверждению полноценной и никем не оспариваемой гегемонии
Однако дальше дела пошли так, что Ирак на деле зафиксировал обратное. Предел американских возможностей и необходимость отступить перед лицом почти не контролируемой религиозно-политической стихии. Это произошло не моментально, но уже было необратимо. Второй президентский срок, который Буш выиграл, несмотря на массовое недовольство, в частности, иракской ситуацией, стал временем постепенного утихомиривания амбиций. Стоит напомнить, что первый срок помимо Ирака и Афганистана включал в себя еще и «цветные революции» в прилежащих к России странах (Грузия и Украина), что вписывалось в общий курс на доминирование.
Дальнейшее пребывание США на Ближнем Востоке в нарастающей степени знаменовалось не проактивными, а реактивными действиями, американцам приходилось всё больше заниматься последствиями собственной политики. «Арабская весна» поначалу вызвала энтузиазм и даже возродила инстинкт интервенционизма, но довольно быстро увязла в запутанных реалиях. Ну а появление «Исламского государства» (запрещено в РФ) заставило всерьез тушить пожар, потенциально угрожающий непосредственным американским интересам. Тушили, правда, в итоге все, не только те, кто изначально разжег.
